Связь матери и ребенка.

Жизненная важность этих связей стала очевидной в пе­риод второй мировой войны, когда множество детей уже с младенческого возраста были разлучены со своими ма­терями и помещены в различные детские приюты и дома ребенка. Несмотря на нормальное питание и хорошее медицинское обслуживание, которые обеспечивались в этих заведениях, дети в них заболевали какой-то стран­ной болезнью. Они теряли аппетит, жизнерадостность, переставали двигаться, их обычным занятием станови­лось сосание пальца или манипуляции с гениталиями. При этом взгляд ребенка был бессмысленно устремлен в одну точку, а тело ритмично раскачивалось. Жизнь постепенно угасала, и нередко такие дети умирали, не достигнув года. Психологи поняли, что все эти симптомы связаны с дефи­цитом общения со взрослым. Ребенку недостаточно удо­влетворять свои органические потребности {есть, пить, спать). Ему необходимо постоянно ощущать близкого взрослого - видеть его улыбку, слышать его голос, чув­ствовать его тепло. Именно эти «лекарства» помогали вылечить больных детей. Болезнь, возникающую у маленьких детей при дефи­ците общения, назвали госпитализмом. Наиболее тя­желые формы госпитализма сопровождаются «анаклитической депрессией», симптомы которой были описаны выше.

 Наблюдая  развитие детей  в  современных закрытых  детских учреждениях, венгерский  педиатр Э.  Пиклер  обнаружила новые симптомы  госпитализма. Она писала, что  дети в этих учреждениях  на  первый  взгляд  производят хорошее впечатление.  Они послушны,  обычно  заняты игрой, на улице идут  парами, не разбегаются,  не задерживаются,  их  можно легко  раздеть  или одеть. Они не трогают  того,  чего нельзя  трогать,  они  не  мешают  своими  требованиями организующей   работе   взрослого.   Хотя  такая  картина   и  дает  чувство удовлетворения,  такое поведение,  считает Э. Пиклер, представляется  крайне опасным: у этих детей полностью отсутствует волевое  поведение,  инициатива, они лишь охотно репродуцируют и выполняют задания по  инструкции. Этих детей характеризует  не  только  отсутствие  волевых  проявлении, но  и  безличное отношение ко взрослому.

Итак, младенец изначально живет в непосредственной общ­ности со взрослым. Но это отнюдь не значит, что он является пассивным приемником внешних воздействий, исходящих от взрослого. Младенец с самого начала вполне активно реагирует на мир и окружающих взрослых.

Многочисленные исследования взаимодействия матери и ре­бенка выявили специфическую активность ребенка в этой паре. Младенец способен не просто пассивно подчиняться матери, но и активно регулировать свое взаимодействие с ней. Он может привлекать к себе ее внимание, направлять ее взгляд на опреде­ленный предмет, управлять ее действиями. Во взаимодействии матери и младенца наблюдается удивительная согласованность и взаимность.

К. Гарвей изучала стереотипные игры взрослого и младен­ца первых месяцев жизни и обнаружила, что младенец высту­пает в них как активный партнер, управляя поведением взрос­лого с помощью взгляда. Младенец то смотрит на взрослого, то отводит взгляд в сторону, то снова смотрит на него, как бы по­буждая посмотреть в нужную ему сторону.

Опыты В. Кондон и Л. Соддер обнаружили способность но­ворожденного уже в первые дни жизни двигаться синхронно ритму речи взрослых. Причем синхронизация движений мла­денца возникала только в ответ на звуки осмысленной речи. Ни бессмысленный набор слогов, ни чистый тон или музыкальная фраза не вызывали аналогичных движений младенца. Такие не­произвольные движения, синхронные звукам речи, автор на­звал «неуловимым балетом».

Гармоничность и синхронность взаимодействия матери и ре­бенка составляют важнейший факт психологии младенчества. Этот факт говорит о том, что не только ребенок «приспосаблива­ется» к матери, но и она подстраивается под действия ребенка. Ребенок и мать взаимно изменяют и развивают друг друга. В этой способности к гармоничному взаимодействию и в общей на­строенности на общение со взрослым и проявляется активность младенца.